Капитаны.

Подробности

Опубликовано 02.05.2011 16:16

Среди неземледельческих промыслов особое и главное место занимало бурлачеством, служба в частных пароходствах. Первоначально истобяне тянули баржи с грузами по рекам Вятке, Каме и Волге. Вспомним известную картину И.Е. Репина. А затем со средины XIX века, когда возник паровой флот, стали ходить на пароходах: водоливами, матросами, лоцманами, а наиболее грамотные – капитанами. С появлением парового флота истобяне начали служить в пароходствах Сибири: на Оби, Иртыше, Енисее, Лене и даже на Амуре. Немало истобян служило и на Северной Двине. В путеводителе товарищества Западно-Сибирского пароходства и торговли "Обский бассейн. Иртышь-Обь" за 1914 год в списках командного состава 25 товаро-пассажирских пароходов товарищества было несколько истобян – носителей фамилий Савиных, Мошкин, Веретенников, Гудин, Жолобов, Ишутинов, Копычев, Мокеров, Нелюбин, Зыков. Наследники этих фамилий, осевшие в Сибири и на Севере, и сейчас служат в речных и морских флотилиях.

Как правило, пароходовладельцы через своих уполномоченных нанимали в Истобенске служащих на суда на навигацию. Уполномоченного товарищества Западно-Сибирского пароходства А.А. Савиных жители называли "истобенским богом". От него зависела судьба и заработки нанимающихся. По доносу этого "бога" о революционных настроениях истобян-водников в 1905 году сибирские пароходчики долго не брали истобян на свои суда. С 70-80-х годов XIX века в бурлачество на заработки ежегодно уходили по 1200-1500 человек из волости, в том числе до 500 человек из села. Волость и село пустели. На месте оставались женщины, старики и дети. И не случайно земского начальника в селе Истобенске шутливо прозвали "женским начальником".

Поход за "длинным рублем", как тогда говорили, в отходничество, мало кому приносил длинные рубли. Отходники-матросы еле-еле зарабатывали на пропитание семей. Работа на стороне повышала требования к грамотности. Истобяне знали, что без грамоты в люди не выбиться. Поэтому тяга к получению знаний, образованию у них была очень большой. Грамотные служащие пароходств в зрелые годы достигали должностей лоцманов, боцманов, помощников капитанов и капитанов судов, добивались материального достатка. Именно они возводили в селе просторные высокие дома в 2 этажа, под железной крышей, с городской мебелью.

Первым занял капитанскую должность Ф.П. Цыбин, возглавлявший в навигацию 1876 г. команду булычевского парохода "Основатель". На пароходе "Ламех" служили капитан М.Д. Мошкин и лоцман С.А. Веретенников.  Из Истобенска происходил  лоцман самого мощного  в 1870 гг. вятского буксирного парохода "Двигатель" И.П. Сорокин. Среди лоцманов "Товарищества Вятско-Волжского пароходства" в 1911 г. было 32 чел. (из 56) из села и его окрестностей. Судоводительское искусство передавалось от отца к сыну, появились трудовые династии  речников: Пленковы, Стойловы, Веретенниковы, Цыбины. В 1894 г. на волостном сходе решили открыть речные классы при истобенском училище, прошение поддержал губернатор, но решение затянулось, в итоге в 1911 г. речное училище открыли в уездном городе Орлове.

Вятский судовладелец  И.М. Стойлов свой первый пароход назвал "Истобенец".

К началу первой мировой войны в селе Истобенск было 33 капитана имеющих бронь, чтобы осуществлять речные перевозки в тылу.

Из книги Лаврентьев К.В. "География Вятской губернии. Курс родиноведения." 1890 г.:

" 3. БУРЛАЧЕСТВО.

Бурлачеством называется всякаго рода работа на плотах речных судах и пароходах. В прежнее время, когда не было пароходов, т.е. лет 40—50 тому назад, бурлачество было развито гораздо сильенее, особенно на реках Волге и Каме. В бурлаки шли крестьяне из всех близких к этим рекам губерний и занимались своим промыслом все летнее время. Шли в бурлаки и теперь идут только те крестьяне, которым летом мало дела у себя дома, т.е. или разстроено хозяйство и нет ни земли, ни лошади, или есть в семье другие работники; идут также те из моодежи, которым хочется пожить на воле, вдали от старших, побывать в других местах и посмотреть, как жиивут другие люди. Бурлацкая работа тяжелая, a плата за нее дешевая; жизнь бурлаков вдали от родины и семьип неприглядная и часто безпутная. Поэтому бурлацкий промысел никогда не пользовался уважением среди крестьян: на бурлаков смотрят хуже, чем на мужиков, занимающихся полевыми работами или каким-нибудь другим промыслом. Старики неохотно отпускают своих сыновей на эту работу и только крайняя нужда и неимение других заработков заставляют наниматься в бурлаки.
Главная работа бурлаков — сплавлять по воде плоты и разные суда с товарами: барки, баржи, беляны и проч. В прежнее время бурлаки уходили на свои работы ранней весной, обыкновенно на пристани по верхнему течевию реки Камы и ее притоков. Отсюда они сплавляляли лес, или «караван» судов с солью, железом, хлебом и проч. до устья Камы, a затем тянули суда лямкой вверх по реке Boлге до Нижнего , или Рыбинска. Целая артель бурлаков надевала на себя петли или лямки, привязанные к канату, который прикреплялся къ судну; за этот канат бурлаки тянули судно ввер по реке, идя сами по берегу. На ночь делали стоянку: судно ставили на якорь, a сами отдыхали на берегу от дневных трудов, разводили огонь, варили кашу. Ясно, что таким способом судно шло очень медленно и во все лето бурлаки, по большей части, успевали сделать пo Каме и Волге одну «путину». Деньги за работу обыкновенно забирались вперед наполовину для уплаты податей, a другая половина проедалась в дороге; иногда, по доставлении судна на место, бурлаки не находили обратной работы и без гpoшa в карман пешком пробирались иа родину, питаясь дорогой Христовым именем. В настоящее время, с развитием пароходства, бурлачество везде упало, так как пароходы могут доставить суда с товарами скорее и дешевле, чем бурлаки. Все-таки и теперь некоторыея суда сплавляются бурлаками, но только вниз по рекам. Бурлаки из Вятской губернии нанимаются преимущественно сплавлять лес и небольшие суда с железом с верхних пиятоков Камы и из Холуницких и Омутницких заводов Вятской губернии. Нанимаются бурлаки обыкновенно артелями, человек по 10 — 12 и отправляются в марте месяце на пермские пристани, иногда верст за 600 — 800, причем весь этот путь проходят больше пешком (из Холуницких и Омутницких заводов суда сплавляются преимущественно местными крестьянами). При сплаве караванов бурлаки обязаны исполнять все работы, в стречающияся на пути: перегружать товар, отбиваться от камней, мелей и карш, отливать воду и проч. Цены бурлакам весьма невысокие: за 3 месяца работы бурлак получает 17 — 20 рублей на своей пище, т. е. рублей 6 с небольшим в месяц, или 20 коп. в день. Но на безработице и то хорошо: по крайней мере, дома хлеб не ест и несколько рублей от работы у него может быть останется. При такой низкой плате и теперь часто случается, что при конце пути у бурлаков остается очень мало денег и если не найдется доброго пароходного капитана, который согласится довести их за дешевую плату до разных мест, то они принуждены бывают пробираться домой пешком, питаясь подчас и милостыней.
К бурлакам же можно причислить матросов и кочегаров на пароходах и лоцманов .
Матросы исполняют все работы по пароходу: нагружают и выгружают его, бросают якорь, таскают дрова, наблюдают за чистотой, караулят и дежурят по пароходу и проч. От матросов требуется расторопность, некоторый навык и уменье; жалованья им платят обыкноенно по 6 - 10 рублей в месяц в течение всей навигации, да у них бывают еще и посторонние доходы от пассажиров. Поэтому промысел считается выгодным.
Кочегары занимаются топкой на пароходе большой печи с котлом, наполненным водой. Вода от жара превращается в пары, которые проводятся в машину и двигают колеса. Работа эта оплачпвается очень хорошо, но охотвиков на нее находится немного, потому что она очень тяжела и вредна: приходится по целым дням быть против весьма сильного жара, так-как котел на пароходе топится безпрерывно во все время пути. Кто езжал на пароходах, тот, вероятно, видал этих чумазых кочегаров, выходящих во время стоянки парохода из кочегарни на свет Божий; рубаха и штаны у них совершенно мокрые от поту и пот льет ручьями с красных загорелых лиц.

Лоцмана управляют ходом парохода или судна и должны хорошо знать реку, а особенно ея глубину, мели и перекаты. Поэтому лоцманами могут быть только люди толковые, опытные, много раз ходившие на судах или пароходах по реке и изучившие ее. Лоцманам платят весьма хорошее жалование, особенно на пароходах; хорошие лоцмана на реке Вятке получают за лето до 300 руб. и больше. Орловские лоцмана и матросы считаются лучшими в губернии; особенно много дает лоцманов и матросов село Истобенское."

Из книги И. Майский "Перед бурей". Молодая гвардия. 1945 г.

"Едва я ступил на баржу, как вновь ожила моя старая страсть к воде, к кораблям, к судоходству. Я сразу же пе­резнакомился с командой и завел дружбу с водоливом и штурвальными. Всего на барже было человек восемна­дцать, и все они происходили из одного и того же места - села Истобенского, Вятской губернии. Не знаю, почему так повелось, но только и те годы все западносибирское пароходство, бороздившее воды бассейна Оби и Иртыша, было укомплектовано выходцами из этого знаменитого села или его окрестностей. Зиму они проводили у себя до­ма, в Вятской губернии, а с весны направлялись на реки Западной Сибири и плавали здесь до глубокой осени.

«Истобенцы» представляли собой своеобразный «клан», крепко держались друг за друга, свято хранили свою «мо­нополию» и дружно сживали со света всякого «чужака», пытавшегося проникнуть в их твердыни. То же самое было и на нашей барже. Водолив (то есть капитан баржи), Михайло Егорович, — коренастый мужчина лет пятидесяти, с заметной полнотой и чисто русским лицом, обрамленным широкой седеющей бородой, — не произвел на меня боль­шого впечатления. В дальнейшем мои отношения с ним все время оставались внешне дружественными, но внутренно формальными. Зато двое штурвальных, стоявших по очереди за рулем, мне очень понравились, и один из них — Василий Горюнов — сразу завоевал мое сердце. Это был уже пожилой человек, с вихрастыми волосами, су­мрачным лицом и сеткой глубоких морщин на лбу.
...
Горюнов на мгновение остановился, точно счищая ржавчину с давно забытых воспоминаний, и потом не­сколько живее продолжал:
— Село наше не то чтобы очень большое, а так, под­ходяще... Дворов сто будет... Хлеб сеяли, ну а кто по летам и на пароходах служил... Мы недалеко от Истобенского, вот с истобенскими, значит, на Обь да на Иртыш ходили. Семья у нас была агромадная: отец, мать, дедуш­ка да детей десять человек. Я вот старшой был. Хлебо­пашествовал. Жили не важнецки. Земли было мало, ртов много, да тут еще отец стал прихварывать. Когда и про­сто голодали..."

Человек–текст–эпоха: Сборник научных статей и материалов. – Вып. 3: Социокультурные аспекты освоения Сибири. Ред. В.П. Зиновьев, О.Н. Бахтина, Е.Е. Дутчак. – Томск: Издательствово Томского университетата, 2008. – 268 с.
"Например, по переписи речников Обь-Иртышского бассейна в 1901 г. (Служащие на паровых и непаровых речных судах Европейской России и бассейнов рек Оби и Амура:  По переписи 1901 г. СПб., 1904. Табл. 2. С. 86–91.), охватившей значительную часть плавсостава (более 3 тыс. чел.), прибывшие из Европейской России составили 57,3%. Из них Вятская губерния дала 45,3% и Пермская – 6,9%. Эти данные по территориальному составу не расходятся с предыдущими,  так как необходимо иметь в виду специализацию населения тех или иных мест в определенном роде занятий,  что приводило к образованию постоянных квалифицированных кадров рабочих, преемственности, складыванию трудовых династий и т.п. Формировались своего рода традиции, в силу которых население таких мест обращалось преимущественно к одному виду занятий. В Вятской губернии рабочих и служащих для речного транспорта поставляли, в частности, большие села Истобенское и Слудка."